Петровка, 8/11, 1895-98, арх. Р. И. Клейн
Мадемуазель Рисс и офицер Великой армии
Каменные палаты здесь стояли с 1730-х, а владели ими родичи Романовых — Лопухины. Затем этот участок влился в Воронцовскую усадьбу, а в 1809 году перешел в руки француза Франсуа Рисса. Тот был торговцем книгами и модными товарами, сын его стал русским художником, дочь — героиней романтической истории.
Пишут, что в 1812 году Анна Рисс выходила и спасла здесь Филиппа Депре – раненого при Бородине француза. Офицер полюбил ее, взял в жены и остался жить в заснеженной России. Возможно, впрочем, что история любви на пепелище – лишь легенда…
Однако брак капитана Филиппа Депре с дочкой хозяина «Петровки, 8» – не легенда. Именно тут вчерашний офицер открыл торговлю полотном. Потом (как истинный француз) — вином. Разбогател, купил у тестя весь этот участок. Стал почетным гражданином, основателем предпринимательской династии.
В 1837 году приехал будущий Александр II, Депре снабжал его в Москве напитками, которые, наверное, понравились наследнику престола — так предприниматель получил звание поставщика двора.
Депре против Леве: вино для русских классиков
В течение XIX века вопрос «какие вина покупать?» сводился у аристократов к простой формуле: «Леве или Депре?». И если князь Облонский из «Карениной» выбирал первых (Столешников пер., 7), то Герцен с Огаревым держали другую сторону. Автор «Былого и дум» вспоминает про начало 1830-х, когда друзья были студентами и пили за отцовский счет:
«Вино, разумеется, берется на Петровке у Депре, на книжке которого Огарев написал эпиграф:
De près ou de loin
Mais je fournis toujours»
Перевод каламбурной надписи: «Близко ли, далеко ли, но я доставляю всегда». Друг Вакха обыграл фамилию Депре, которая звучит точно так же, как «близко» (de près).
А у Толстого было свое мнение. Пируя с Фетом, Островским и Григоровичем у Шеврие в Газетном переулке, граф скаламбурил:
«Винный торговец Depret n’est bon que de loin».
То есть «хорош только вдали». Наверное, Лев Николаевич предпочитал Леве и передал свой вкус Стиве-Облонскому.
Зато на стороне Депре был Гоголь! Фирма открыла широкий кредит для Николая Васильевича.
Скорее всего, нам никогда не удастся разобраться в том, кто из французов лучше, и попробовать знаменитый «портвейн № 113» от Депре. В середине XIX века автором вина был сам виноторговец. Во всяком случае, так обстояло дело с популярными у нас высокоградусными сортами. Вино (кроме шампанского) везли в Россию в бочках. Уже в подвалах у Леве или Депре выполнялся купаж: напитки по секретной рецептуре смешивали, разливали по бутылкам с этикетками…
Забавно, что два конкурирующих клана умудрились породниться через семью Катуаров (третий кит, на котором стояло французское землячество).
Депре против Депре?
Был и другой сорт конкурентов — подленький и неумелый. Если поверить Гиляровскому, торговцы, разливавшие в одном из Златоустинских переулков какую-то дрянь, выкопали однофамильца — мещанина Цезаря Депре — и назвали свою фирму его именем. На бутылки с «гадостью» начали клеить этикетки с громким именем и тем же оформлением, что у поставщиков двора. Только у К. Депре орел с короной, а у Ц. Депре — ворона без короны. Всякий ли всмотрится и отличит? Потом между однофамильцами случилась тяжба…
Подделок было множество («мадеру» фабриковали из астраханского чихиря и воды из речки Кашинки), и все же верить в ту историю, которую рассказывает Гиляровский, нам не обязательно. Специалистка, изучавшая эту семью, не смогла отыскать следов Цезаря Депре и шумной тяжбы — не исключено, что это просто байка, до которых так охоч Владимир Алексеевич.
Династия
Камилл Депре, сын основателя, был не только торговцем, но и бельгийским консулом. Почему не французским? Депре-отец увидел свет в австрийских Нидерландах, в городе Турне. В детстве он сделался французом, в юности служил в Великой армии. В 1815 году родной город вошел в состав объединенного королевства Нидерландов, а в 1830 стал частью новорожденной Бельгии. Теперь основатель рода мог бы считаться франкоязычным бельгийцем. Однако он уже принес присягу Александру I. И все же связи с родиной остались, и Филипп Депре принял должность бельгийского консула, передав потом пост сыну. Такой вот непростой национальный вопрос.
Депре-сын дожил до 1892 года. Торговец был знаком с Тургеневым и играл роль посредника между писателем и его публикатором во Франции. Вина Депре упоминаются в «Дворянском гнезде».
После кончины Камилла семейная компания сделалась акционерным обществом. Держали акции, по большей части, наследники — третье поколение рода.
Одна из представительниц этой семьи еще в 1860-х ушла в монастырь и дала 30 тысяч рублей на мужское училище при церкви святого Людовика. Училище назвали в честь Филиппа Нэрийского, так как в семье было распространено имя Филипп. Позднее несколько других Депре поддерживали школу своими пожертвованиями.
Барельеф с гроздью, «ренессансный замок»
Похожий на луарский замок бело-красный дом Депре выстроил архитектор Роман Клейн на месте старого, снесенного (1895-98 годы). Один фасад выходит на Петровку, другой — на Неглинную, посередине — внутренние корпуса с парой закрытых дворов. Туда ведут проездные арки.
Над первым этажом, со стороны Петровки, можно прочитать: «Товарищество виноторговли Н. Ф. Депре». Вредную вывеску (тут кроме алкоголя торговали и гаванскими сигарами) восстановили реставраторы. Этажом ниже были винные погреба, выше (где эркер) — раскинулась квартира одного из представителей предпринимательской династии.
Там остались барельефы: пара босых крестьян несет на плечах шест, с которого свисает сочная гроздь винограда. Повстречав в книге эту красоту, я долго недоумевал — как пропустил это вживую, на фасаде? Или адрес перепутан? А оказалось, виноградари тащат свой груз на правой и левой стенках эркера. Глядя на дом в упор, фигуры можно не заметить.
Работа Клейна, очевидно, нравилась хозяину, и зодчий тут же получил новый заказ: доходный дом с системой подземелий-погребов на Петровском бульваре.
Товарищество продолжало здравствовать до 1917 года, принося годовую прибыль в миллион рублей — и это несмотря на принятый в начале Первой мировой «сухой закон»! Закон был не особенно суров, он бил (и правильно!) по водке, вина же в большинстве губерний не попали под запрет. В столицах, там, где запретили все на свете, рестораторы обходили все правила.
На противоположном конце дома, по Неглинной, работал магазин маститого книгоиздателя Суворина. Алексей Сергеевич выпускал и маленькие книжки классиков из «Дешевой библиотеки», и тучный справочник «Вся Москва» — неисчерпаемый источник по истории нашего города.
Капкан для Деточкина
Помимо книг торговали нотами и граммофонами. А оружейный магазин Роггена, тоже с витринами на улицу Неглинная, существовал до самого конца XX века.
В советские десятилетия магазин назывался «Охотник». На левой витрине выкладывали охотничьи товары, а на правой — рыболовные. Внутри было занятно: чучело огромного медведя, волчьи, кабаньи и оленьи головы вдоль стен и статуя «Охотничья сука с щенятами». Во всяком случае, так было в последние десятилетия: «Охотник» на Неглинной менялся.
Писатель Юрий Казаков описал его прошлое в рассказе «Долгие крики».
«Магазин этот существует и сейчас, но что это за магазин! Целые полки одинаковых, как новенькие гривенники, ружей, спиннингов, удочек…
А тогда! Бог ты мой, какие чудаки там собирались, какие страшные старухи, какие фантастические старики, какие нищие приползали туда из своих холодных нор, какие калеки, гугнявые, заики, помешанные на охоте! Какие сытые бандитские хари вдруг таинственно моргали тебе и, дыша водкой и салом, предлагали шепотом купить по случаю «вальтер», «парабеллум» или наш ТТ. А какие споры бывали там – до ненависти, до презрения! — можно ли взять утку за сто шагов? Можно ли убить медведя дробью?
В левом углу этого магазина стояли простенькие «тулки» и «ижевки», и продавец там был простой, небрежный, можно было попросить: «Покажите!» — и он равнодушной рукой, не глядя ни на ружья, ни на покупателя, снимал с полки и давал поглядеть, пощелкать — а что там было глядеть?
Зато направо от двери был отдел особенный, и продавцы там были неприступные, глядели скучающе поверх голов. Ружей своих в руки они никому не давали, то есть не давали кому попало. Глаз у них был наметанный, и они мгновенно отличали настоящего покупателя».
(и дальше — очень интересно про оружие!)
Именно здесь герой фильма «Берегись автомобиля!» приобрел «капкан на крупного зверя».
А в 1993 году можно было арбалеты покупать!
Магазин съехал в 1998 году…
Финал
Верхние этажи сдавали жильцам. В несохранившемся здании XIX века квартировали книгопродавец Карл Урбен и балетмейстер Федор Манохин. В нынешнем доме жили создатель «Метрополя» архитектор Уильям Валькот (1905 год) и театральный художник Борис Эрдман (1930-е). В 1950-х здание стало полностью нежилым.
С 2002 года дом, где торговали алкоголем, табаком, оружием, занят медицинским учреждением. Это поликлиника Центробанка. Во время последней реконструкции дворовую часть надстроили двумя дополнительными этажами. Впрочем, фасады остаются в неприкосновенности, а интерьеры лестниц и вестибюлей отреставрировали.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.