Нижний Кисельный пер., 3с1, XIX в.
Князь среди актеров
В 1920-х существовала поговорка: театральный мир в России держится на трех китах: Станиславский, Немирович-Данченко и Южин. Через столетие третье имя вспоминают реже, чем два первых…
Князь Александр Сумбатов (Южин — это его сценический псевдоним) был трижды талантлив: как актер, как драматург и как руководитель Малого театра, в котором играл с 1882 года. Вышел на сцену три с половиной тысячи раз в 255 ролях. Пьесы, написанные Сумбатовым-Южиным, к началу 1913 года исполнили 13 тысяч раз.
Скончался Александр Иванович на вилле на Лазурном берегу в семидесятый день рождения. Сумбатов накануне чувствовал себя прекрасно, говорил жене, что хочет в этот день поставить точку в своей пьесе «Рафаэль». Когда жена вошла,
«рука его лежала на рукописи — он был мертв. Пьеса была закончена, и он успел начертать слово «Конец»».
По другой версии, слово «конец» Сумбатов-Южин написал за день до смерти, когда ему действительно исполнилось 70 (но актер не знал об этом, так как ошибался на день, переводя старый стиль на новый).
Мемориальная квартира — в Палашевском переулке, но в молодые годы театральный деятель имел другие адреса. В 1884 году восходящая звезда Малого театра жила в доме № 3 по Нижнему Кисельному. Здесь князь-актер начал работу над пьесой «Муж знаменитости». В апреле, простудившись во время пасхальных визитов, Сумбатов-Южин получил вдруг «воспаление околоушной железы» и… казалось, медицина XIX века абсолютно бессильна. Двадцатишестилетнего актера все же спас молодой хирург Адольф Кни. Как вспоминал сам Южин (все проходило без наркоза),
«Кни быстро и решительно пустил инструмент еще глубже, рванул, — полмозга, как мне показалось, вырвал, — Немирович, державший мне ноги, полетел в угол, а гной брызнул, как из фонтана, обдав Кни всю руку».
Судя по описанию болезни, дело было не в больнице, а дома, то есть в Кисельном. Ноги актеру держал не кто иной, как закадычный друг Владимир Немирович-Данченко — два театральных корифея обучались в одном классе в Тифлисской гимназии. Их дружба продолжалась всю оставшуюся жизнь.
Чужой среди своих
А в 1929 году здесь квартировал Муса Джалиль — на тот момент студент этнологического факультета МГУ. Прежде татарский поэт жил на Новой площади, в одной комнате с Варламом Шаламовым.
Летом 1942 года Муса Джалиль, серьезно раненый под Мясным Бором, был пленен немцами (тогда же попал в плен и пресловутый генерал Власов). Поэт для вида поступил в «Волжско-татарский легион» вермахта и там вел подпольную антифашистскую работу — много татар с оружием в руках стали переходить к партизанам. Мусу поймали, послали в Моабитскую тюрьму, где после пыток обезглавили. Однако чудом сохранилась «Моабитская тетрадь» стихов, написанных в тюрьме. Позднее они были переведены на несколько десятков языков.
На родине антифашист долго считался коллаборационистом, за реабилитацию Мусы Джалиля боролся Симонов. В 1953 году он все же опубликовал в газете «Моабитскую тетрадь».
Правда, дошла она до нас не полностью. Еще одну тетрадь с тюремными стихами сохранил турок, передавший ее после войны в советское посольство. Блокнот «на непонятном языке» послали в Москву — в СМЕРШ, и там тетрадка… потерялась. До сих пор пытаются найти!
На косогоре
В 1901 году здесь, в «доме Клин», жил еще филолог Владимир Каллаш, который издавал Крылова, Лермонтова, Гоголя…
О самом доме № 3 строение 1 известно мало, даты называют разные. Это внушительное трехэтажное здание с эклектическим фасадом. Почти по центру — арка, ныне перекрытая решеткой. Дом стоит на крутом склоне, так что у левого крыла четыре этажа. Во дворе есть еще строение 2 — старое хозяйственное здание, большую часть которого не так давно разрушили, но схема БТИ его еще изображает в старых границах.
В доме с аркой до сих пор осталось семь квартир и живут люди.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.