Петровка, 2с1, 1906-1908, арх. Р. И. Клейн, магазин «Мюр и Мерилиз» (ЦУМ)
Частично публиковалось на моем дзен-канале.
Плачет Мэри, плачет Лиза…
24 ноября 1900 года. В Большом театре вот-вот начнется «Ледяной дом», в роли Бирона — умопомрачительный Шаляпин. Рецензент дал уже заметку про «шумный успех» Федора Ивановича… чем еще может завершиться опера с участием звезды?! А вышло так —публика разбежалась после первого акта. Гения победила стихия.
Все началось со взрыва пиротехники в подвале магазина «Мюр и Мерилиз». Огонь взвился до крыши. Потом крыша обвалилась, и горящие куски материи стали носиться по ветру над городом. Обрывки кружев и шелковых платьев грязной бахромою свисали с фонарных столбов. 14 команд пожарных во главе с московским обер-полицмейстером делали все, чтобы огонь не перекинулся на Голофтеевский пассаж, Большой и Малый театр — спасти «Мюр» было уже невозможно. От него осталась только закопченная коробка, будто бы после Наполеонова нашествия… По городу ходило немудреное двустишие:
Плачет Мэри, плачет Лиза,
Был пожар у Мэрилиза
Так сгинул «старый» магазин.
Первое здание «Мюра»
В середине XIX века это место занимал пустырь с временными строениями. Тут проводили показы восковых персон и «разных архитектурных и ландшафтных видов», а в 1853 году возвели первый в Москве стационарный цирк. Причиною была любовь: гвардии полковник Новосильцев женился на красавице-наезднице Лоре Бассэн и преподнес ей деревянный цирк в подарок. Правда, подарок был не слишком-то красив: здание
«оштукатурили только спереди, а сбоку и сзади обили войлоком и дранкой».
Доходный дом в три этажа, с кариатидами и зеркалами-стеклами, выстроил в 1866 году губернский секретарь Адольф Эйхлер. В 1882 тут обосновалась быстро растущая компания, основанная в Петербурге двумя выходцами из Шотландии — Арчибальдом Мерилизом и Эндрю Мюром.
В 1870-х они завели оптовую торговлю галантереей и дамскими шляпками на Кузнецком мосту. Уже в 1886 Роман Клейн перестроил для Мюра дом на Петровке. Так возник универсальный магазин, в котором можно было купить все (кроме съестного): явление в России новое и непривычное! Говаривали, что, войдя в «Мюр» голым, можно выехать оттуда полностью одетым и на велосипеде.
Старый «Мюр»: супермаркет XIX века
Модницы мерили «упругие шелка» в особой темной комнате при газовых фонарях, чтобы понять цвет тканей в тусклом ночном освещении. В другом отделе торговали детским счастьем. Например, таким:
«Медведь в меху заводной кувыркающийся», «Тюлень жестяной заводной, ходит зигзагом».
Или (с привкусом актуальной политики):
«Бур металлический заводной верхом»
Шла англо-бурская война, и русские симпатии были на стороне отважных африканеров.
И все (тоже диковинка!) — по твердым ценам. Это злило некоторых пожилых дам, мастериц торговаться. Зато появилась возможность сделать письменный заказ, с доставкой на дом, от Варшавы до Владивостока (каталог занимал 800 страниц). Разброс цен впечатлял: можно и граммофон было купить за 7 рублей, и «умывальник в уборную» — за 925. И все-таки большая часть товаров предназначалась для рядовых горожан, так что журнал Царь-колокол писал с восторгом о «демократизации торговли».
Демократизм, конечно, относительный, как и везде. Вот что однажды сказал дочери Толстой:
— А я сегодня был у Мюра и Мерилиза! Больше двух часов провел у Большого театра, наблюдая. Если дама подъезжает на паре, швейцар выскакивает, отстегивает полость, помогает даме вылезти. Если на одиночке, он только почтительно открывает дверь, если на извозчике, не обращает никакого внимания.
Универмаг прочно вошел в жизнь москвичей и, например, мелькает в письмах Чехова. Классик любил его, но странною любовью, даже назвал в честь магазина двух щенков-дворняжек в Мелихове: одного Мюром, а другого Мерилизом. От некоторых шуточек Антона Павловича оторопь берет:
«Бабы с пьесами размножаются не по дням, а по часам, и, я думаю, только одно есть средство для борьбы с этим бедствием: зазвать всех баб в магазин Мюр и Мерилиз и магазин сжечь».
Новый «Мюр»: замок, который построил Клейн
Когда старое здание сгорело, москвичей взволновал вопрос: что станет с 988 служащими? Трудившихся здесь девушек, безукоризненно вежливых, в городе называли «мюр-мерилизочками». Кстати, рабочий день у продавцов был семь часов, обед — бесплатный. Давно занявший место Мюра Уолтер Филипп проявил великодушие и продолжал всем платить жалованье, а через полгода магазин открылся в арендованном доме Хомякова на Кузнецком Мосту. Не прекращал работу и старый филиал в доме Гагарина.
Пока «Мюр» не наскреб средства на новое строительство, прохожие шутили, что участок успел лесом порасти. Верно: развалины оплели ветлы, грунтовые воды рядом с Неглинной питали их корни. Наконец, в 1906-1908 годах московский зодчий Роман Клейн взгромоздил семь надземных этажей и два подземных. Стальной каркас рассчитывал Владимир Шухов, 90 тысяч пудов стали дал Санкт-Петербургский металлический завод.
Это был первый дом в России, построенный «по-американски» — из железобетона. Ультрасовременный материал позволил воздвигать тонкие стены и колонны, залы были залиты светом из огромных окон.
И все же новый «Мюр и Мерилиз» (теперь — старое здание ЦУМа) — не только голая техническая функция, это еще и первоклассный памятник архитектуры в стиле неоготика, с гранитной облицовкой, башенками-пинаклями и врезающимся в память эркером… правда, в классицистический ансамбль Театральной площади дом не вписался.
Фасад «замка» дошел до нас почти весь. Интерьер — почти весь не дошел… Уничтожали красоту из принципа. Как гласит статья 1965 года,
«архитектура интерьеров магазина не соответствует эстетическим вкусам советского человека».
Чудеса техники
Теперь давайте поглядим глазами человека досоветского! В воспоминаниях Анастасии Цветаевой «Мюр» — это
«новинка, осиявшая Москву светом и блеском… Этажи! Сверканья! Бредовая множественность вещей! Невиданный взмах лестниц! Блеск стекла и посуды! Картины! Чучела медведей! Украшения!»
А вот что пишет сестра поэтессы про лифт («комнатка, светлая, как сам свет»), которым управлял мальчик-лифтер в блестящей форме.
«Пол оборвался под нашей ногой, полетел, как во сне, страшным скольжением, в теле сделалась слабость, ступни ошпарило страхом, и я залилась, к стыду и презрению Муси, на весь Мюр и Мерилиз «и-и-и»…»
Можно подумать, визжит крошечная девчонка. Нет! В тот момент Анастасии стукнуло 14, сестре — 16! Марина Цветаева тоже бледнела от страха, входя в лифт, но уголками губ демонстративно улыбалась.
Прошли десятилетия. Простые лифты сделались рутиной, старые — остались роскошью и праздником. Как пишет краевед о врезавшихся в память детских впечатлениях от ЦУМа,
«я еще застал эти лифты – просторные, отделанные под красное дерево, с зеркалами во всю стену».
Другим дивом начала XX века были вертящиеся двери перед входом (кто в первый раз столкнулся, сравнивал такую дверь с «капканом»).
При советах
Когда пришел октябрь, руководитель «Мюра» отказался эмигрировать в родную Англию, остался тут работать простым служащим. Через год магазин национализировали, Уолтер Филипп был уволен, лег и умер. И торговля умерла.
Снова открылся магазин в 1922 году и был назван Мосторгом. В 1920-х через вертящиеся двери каждодневно проходил уездный город — 30 тысяч покупателей. В их числе были персонажи повестей, например, Зина, которую Филипп Филиппович отрядил за ошейником для Шарика:
«Кроме того, вот тебе 8 рублей и 15 копеек на трамвай, съезди к Мюру».
Особый наплыв был после пяти вечера, когда на предприятиях рабочий день кончался. Товары работягам могли отпускать в кредит, по специальным лимитным книжкам.
Юрий Нагибин вспоминает, как мечтал о меховой игрушке, которую хвалил коварный продавец:
«Обезьяна Фока танцует без отдыха и срока, ходит на Кузнецкий погулять, учит свою дочку танцевать. Веселая забава для детей и молодых людей!»
Десять рублей были накоплены… но прежде, чем купить Фоку, будущий писатель побежал в Мосторг за пистолетом. Там кто-то вытащил десятку из кармана у ребенка.
«Никогда еще город не слышал такого истошного рева, каким я разразился, обнаружив пропажу».
Воровки в Мосторге
Были еще специалисты по недвижимости. Такие воры разделялись на домушников (обкрадывали частные квартиры) и городушников, живших по принципу «государство не обеднеет». Мосторг они любили потому, что магазин огромен, вечером там можно затаиться, рано утром — улизнуть вместе с поживой. Добычу прятали в трусах (карман, нашитый на трусы, имел специальное названье, «катька») или под юбку: воровство в Мосторге было женским ремеслом.
Несытый 1929 год. Семнадцатилетняя Лена спряталась с подружкой в гардеробе и проспала там до ночи. Первым делом кинулись в кондитерский отдел. Следующим пунктом программы была парфюмерия: девы разделись донага и вымылись духами. Потом, забыв свои обноски, обрядились в платья. Ждали утра, когда откроется Мострог, попивали сладкое вино, легли на пухлые кровати в мебельном отделе и…
Поутру продавцам даже жалко было будить спящих красавиц. Судья расчувствовался, дал условный срок. Дальше… случилось странное. Девочка Лена захотела повторить самый вкусный день в своей жизни. Спряталась в том же гардеробе, налегла на те же торты и наутро вновь попалась. Следующий срок был реальным, и опасная трясина засосала девочку.
ЦУМ
В 1929 году (по другим данным, несколькими годами раньше) к Мосторгу присоединили соседние Голофтеевский и Александровский пассажи. В 1933 появилось привычное для нас название — ЦУМ. Однако имена двух предприимчивых шотландцев забывались медленно, и в речи москвичей даже в 50-х все еще проскальзывало: «Мюр и Мерилиз».
В войну зеркала-окна скрылись за фанерными щитами, верх стал казармой, а на нижних этажах обслуживали только по карточкам. В 1944 году приступили к обычной торговле, зато по «коммерческим» ценам.
Во второй половине века «центральный универсальный магазин» стал магазином высоких цен. Чтобы подчеркнуть элитность, все отделали по-современному. Результат теперь выглядит так:
«Уйма безликих, стеклянных витрин, скучные лестницы, лысые потолки».
В 1974-78 годах, разрушив Александровский и Голофтеевский пассажи, возвели монструозное строение 2, вокруг которого, бывало, обвивалась очередь.
Оставить, т. к. фото всего одно и хорошо иллюстрирует текст.
Один маститый журналист перед поездкой за границу искал, искал, да не нашел тут на прилавках белую рубашку — и отправился к директору. Тот оказался «давним почитателем» Льва Колодного, а помочь не сумел, предложил утешительный приз:
«Хочешь, продам белые простыни?»
Таков был магазин, входивший в обязательную «тройку» на пути гостей столицы: ГУМ, ЦУМ, Детский мир…
Зато пишут про невероятно вкусное мороженое в вафельных стаканчиках — ванильное и шоколадное. Как полагают, именно о нем спел житель соседнего дома (Неглинная, 8) Юрий Визбор:
С моим Серегой мы шагаем по Петровке,
По самой бровке, по самой бровке.
Жуем мороженое мы без остановки —
В тайге мороженого нам не подадут.
На 1995-97 годах магазин снова перестроили с заменой перекрытий (тогда-то старый интерьер был окончательно добит). В 2004-2007 годах советское строение 2 расширили в сторону Кузнецкого Моста.
ЦУМ превратился в поразительной величины бутик, с редкими-редкими покупателями. Но иногда магазин забавляет людей эпатажной рекламой:
«Вот я и в школу! Теперь меня интересуют только шмотки! А вы, два старых урода, мне больше не нужны!»
Или такой:
«Кто не в PRADA, тот лох!»
Декларирует девочка младшего школьного возраста…
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.