Петровка, 10, 1903-1906, С. М. Калугин
Кремовый дом с двумя большими арками. Над арками — замковые камни со львами и надписи «Петровский пассаж».
С обратной стороны, по улице Неглинная, фасад становится чуть уже и скромнее.
С начала XIX века домовладение с целым кварталом небольших построек выходит на две улицы. В 1866 году со стороны Неглинной строят трехэтажный дом, в котором живут химик Андрей Феррейн (брат короля фармацевтов) и книготорговец Владимир Готье-Дюфайе.
Фирсановский пассаж
С 1870-х этот двор принадлежал предпринимателю Ивану Фирсанову. От него перешел к дочери — хозяйке Сандуновских бань Вере Фирсановой (Ганецкой). Пользуясь выгодами своего участка, миллионерша задумала устроить между Петровкой и Неглинной «улицу, заключенную в стекло» — пассаж. Ширина владенья позволяла проложить даже две параллельных «улицы» со световыми фонарями и торговыми ячейками. Получалось подобие Верхних торговых рядов: параллелей поменьше, зато лавочки — масштабнее.
Это и выполнил архитектор Сергей Калугин (при участии Бориса Фрейденберга) в 1903-1906 годах. Фасад и интерьеры спроектированы в стиле неоклассика с элементами модерна. Три яруса залитых светом магазинов соединены мостами с ажурными решетками. Пассаж звался Фирсановским, по имени хозяйки, и оправдал коммерческие ожидания Веры Ивановны. Чистая годовая прибыль с полусотни арендаторов (в том числе Морозовы и Абрикосовы) составляла 150 тысяч рублей.
Еще до революции, судя по рекламе 1910-х, Фирсановский пассаж начинают называть Петровским.
Ресторан «Риш» в подвальном этаже Петровского пассажа. То, что сегодня выглядит как «потолочные светильники» — это, похоже, стекла, пропускающие свет сверху, из галереи.
Пролетарий в колесе
Большая часть истории пассажа — это советская история. Торговые ряды под прозрачными сводами пережили несколько метаморфоз: выставка, фабрика, училище, клуб, «Дирижаблестрой» и даже коммуналка!
Со стороны Петровки, у неоклассической колонны, сохранился памятник военного коммунизма — барельеф с голым рабочим на тумбе с серпом и молотом. Правой рукою пролетарий вертит колесо, левою — подпирает подбородок и о чем-то грустно размышляет. На постаменте серп развернут вниз и с молотом не пересекается.
Барельеф создан скульптором Матвеем Манизером в 1921 году. Это один из немногих уцелевших артефактов «Ленинского плана монументальной пропаганды». За два-три года город был наполнен гипсовыми памятниками, однако на морозе они быстро гибли. Чуть больше повезло стенным рельефам: небольшая часть до нас дошла. Этот рельеф был создан из тонированного цемента.
В другие времена под руководством Манизера создадут галерею известных скульптур в метро «Площадь Революции». Среди них — пес с блестящим носом, который был отполирован тысячами рук мчащихся на экзамены студентов.
Ильф, Петров, Маяковский
В бывшем «гнезде буржуазии» быстро устроили промышленную выставку ВСНХ, кинотеатр «Кино-Петровка», а еще — фабрику по пошиву красноармейского белья.
Во время нэпа снова ожила торговля. В путеводителях — без комментариев, но с умилением приводятся стихи, которые писал об этом месте Маяковский:
С восторга бросив подсолнухи лузгать,
восторженно подняв бровки,
читает работница:
«Готовые блузки.
Последний крик Петровки».
Хочется закричать: «Владимир Владимирович, вы всерьез такую пошлость написали? Это же чудовищно!».
Нет. Не всерьез, это сатира. Надо смотреть контекст, без коего цитаты превращаются в ложь.
Теперь — самый известный рассказ о Петровском пассаже!
«…в продажу поступала сначала обычная аукционная гиль и дичь: разрозненные гербовые сервизы, соусник, серебряный подстаканник, пейзаж художника Петунина, бисерный ридикюль, совершенно новая горелка от примуса, бюстик Наполеона, полотняные бюстгальтеры, гобелен «Охотник, стреляющий диких уток» и прочая галиматья.
Приходилось терпеть и ждать. Ждать было очень трудно: все стулья налицо; цель была близка, ее можно было достать рукой.
«А большой бы здесь начался переполох, — подумал Остап, оглядывая аукционную публику, — если бы они узнали, какой огурчик будет сегодня продаваться под видом этих стульев»».
Дальнейшее известно — Бендер на аукционе победил, а заплатить за стулья не сумел: деньги потратил старый Киса на «ночные прогулки по девочкам».
«Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни звука.
Со стороны могло показаться, что почтительный сын разговаривает с отцом, только отец слишком оживленно трясет головой».
Гарнитур уплыл и был распродан по частям. Скоро Остап поедет за одним из стульев к Эллочке в Варсонофьевский переулок.
Это — роман. Реальность, как бывает сплошь и рядом, была ярче, удивительней. Вот что написано в работе о повседневной жизни раннесоветской Москвы:
«На аукционе в Петровском пассаже тоже можно было кое-что приобрести. Сюда после революции из Ленинграда завезли тюки и ящики с имуществом царей и князей, хранившихся в кладовых. Из дворца Юсуповых, в частности, привезли мебель в стиле «ампир» (в свое время за нее было заплачено 10 тысяч рублей золотом), ковры из Хорасана и Тебриза, французские и фламандские гобелены, секретер из розового дерева времен Екатерины II, картины Поленова, Сурикова, Сомова, Айвазовского, хрусталь, фарфор Севра, Сакса, Вены. С молотка все это шло по дешевке. Аукцион должен был сбывать вещи, а не хранить их».
Вот так «пейзаж художника Петунина»!
Одна из линий старого пассажа в 1928 году вновь сделалась торговой и как магнит стала притягивать модниц. В том же году некий благонамеренный ханжа напечатал в «Огоньке» статейку, обвинявшую всех этих женщин в проституции.
А вот детские воспоминания Нагибина о конце 1920-х:
«Еще я помню страшного нищего на Петровке возле Пассажа, он совал прохожим культю обрубленной руки и, брызгая слюной, орал: „Родной, биржевик, подай герою всех войн и революций!“ Нэп был уже на исходе, и биржевики, настоящие и бывшие, испуганно совали опасному калеке рубли и трешки… Сколько я себя помню, страх всегда правил свой безустанный бал».
Нобиле — первый над северным полюсом
Вторую линию пассажа в 1930-х занимало научно-исследовательское предприятие «Дирижаблестрой» во главе с Умберто Нобиле – истинным покорителем полюса. Чкалов ведь пролетел над «земной осью» не впервые, а Пири и Кук там не бывали никогда. Но о полете Нобиле на дирижабле через Ледовитый океан пишут не так уж часто, ведь глава экспедиции был полковником на службе Муссолини.
Как утверждают злые языки, во время нового полета через полюс экипаж вскочил по стойке смирно и прокричал: «Да здравствует фашистская Италия!». «Италия» скоро ударилась об лед, и большую часть экспедиции спас советский ледокол «Красин». Нобиле после этого поссорился с фашистами и переехал в Москву, чтобы тут строить сталинские дирижабли.
Училище и коммуналка
Метаморфозы продолжались. В годы войны на третьем ярусе поселили жителей разбомбленных домов. Можно сказать, верхний этаж пассажа сделался огромной коммуналкой.
После победы все вернулось на круги своя.
«Из далекого детства. В первой половине 50-х на первом этаже пассажа в нескольких местах подвесили диковинные автоматы, которые за пятиалтынный, кажется, “освежали” одеколоном через пульверизатор. Не помню, как мы, дети, добывали эти деньги. Этот же вопрос возник и у родителей сразу, как только учуяли запах одеколона и “раскололи” нас. Чтобы одеколон попал на голову, нам приходилось подсаживать друг друга…»
В 60-х пассаж стал филиалом ЦУМа. Бок о бок с магазинами работало и Торговое училище № 3, которое готовило для ЦУМа персонал. Площади, недоступные для покупателей, были на третьем этаже.
Как вспоминают старожилы, ходившие в Петровский пассаж,
«это был маленький ГУМ, уютный и домашний. Здесь все можно было купить: от тесемки до французской косметики».
Безлюдные бутики
В 1988-90 годах турецкая строительная фирма реконструировала пассаж… звучит тревожно? Нет, памятник не пострадал: то были реставрационные работы под эгидой «Моспроекта».
Внутри все светит, но не греет. Интерьер, в отличие от множества других в Москве, открыт для обозрения. Сюда и ходят… только посмотреть! Цены рассчитаны не на зажиточных людей, а на поистине богатых.
Рельефный мученик, вертящий колесо — единственный пролетарий в Петровском пассаже — выглядит теперь как хитрый «троллинг».
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.