К северу от «бесконечного» доходного дома Лазарика и слева от неоампирного павильона 1957 года тянется черный забор, за которым белеют крытые теннисные корты общества «Динамо». А рядом заливают небольшой каток.
Крытые корты появились только в наши дни. Прежде тут было просторно, и каток «Динамо» считался одним из самых масштабных в центре Москвы.
Возник он на месте пруда древней усадьбы Одоевских. То был солидного размера водоем, несильно уступавший Чистым или Патриаршим прудам. В западной части акватории показан островок величиной с небольшой дом.
С 1817 года этот пруд обозначается на картах, хотя, возможно, существовал и раньше. Десятки лет спустя, когда княжеский сад срубили, чтобы выстроить двухсотметровый дом, водоем сдали в аренду Московскому речному яхт-клубу (1876 год). На яхте тут ходить было бессмысленно, зато каток вышел отменный, лучший в городе!
В 1889 году здесь проходил первый чемпионат России по конькобежному спорту, а на заре XX столетия сражались на льду первые московские хоккеисты.
Однако чаще катались просто для развлечения. Коньки в ту пору были спортом обеспеченных людей: золотая молодежь обоего пола и танцевала, и флиртовала на льду.
В январе 1896 года на Петровском катке купец-меценат Алексей Бахрушин сделал предложение девице Вере Носовой. С ней он чуть раньше познакомился во время костюмированного бала: «соблазнитель» вырядился в какой-то необыкновенный козлиный наряд со светящимися рожками (лампочки на батарейках были еще в диковинку). Не знаю, в электрических рогах ли дело, но девица ответила «да».
Так, на катке, определилась будущность Театрального музея им. А. А. Бахрушина. Собрание уже возникло, даже открыто было для осмотра, однако все, что Алексей Александрович приобретал, сваливалось туда без всякого порядка и системы. Вера Васильевна же привела в порядок тысячи вещей и сделала музей музеем.
А танцы на Петровском льду продолжались и перерастали в подлинные костюмированные балы. Вот как это описано в газете (январь 1904 года):
«Вчерашний карнавал на льду на катке яхт-клуба во дворе дома Обидина на Петровке явился одним из удачнейших в этом сезоне. Каток был прекрасно иллюминирован. <…> Публики масса. Много костюмированных. <…> Были медведи, петухи, пожарный, старый чиновник, зулусский офицер, нежинская рябиновка и “моментальная фотография”, русалка в водяных лилиях, марокская торговка, сноп и др.»
На северном берегу с 1886 года красовался резной деревянный павильон яхт-клуба (будет снесен в 1930-х).
Пруд исчезает как-то незаметно, приблизительно на рубеже веков (впрочем, на некоторых картах, перечерченных со старых образцов, водоем-фантом будет возникать даже в 1920-х). Однако зимний спорт не потерпел ущерба. На этом месте, по традиции, продолжали создавать каток, и его лед был лучше, чем естественный.
Юрий Нагибин, росший на Чистых прудах, называл Чистопрудный каток «диким», Петровский — «уютным».
«Каким-то чудом его серебряное блюдо уместилось в густотище застроенного-перезастроенного центра Москвы… Здесь были запрещены беговые норвежские коньки, что определило лицо катка – не грубо спортивное, а романтичное, галантное. Катались чаще всего парами: рядом, взявшись наперекрест за руки. Центр катка был выделен для фигуристов и танцоров. Ледовый флирт творился под льющуюся из черных рупоров музыку… Самые счастливые часы зимней жизни отроческих лет я провел на этом катке».
Однажды местная шпана разрушила идиллию, Юра с товарищами был крепко бит… Нагибин описал все это (речь идет о середине 1930-х) в автобиографической повести «Тьма в конце тоннеля».
В тот момент лед на Петровке уже носил название катка «Динамо»:
«В 1924 году объекты на Петровке, д.26 переходят под управление ВЧК-НКВД для реализации задач военно-физической и специальной подготовки сотрудников».
Рассказывают, что до войны на льду «Динамо» нередко видели сына вождя — Василия Сталина.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.