Мясницкая, 21с8. 1915 год, арх. Н. С. Курдюков
В 1910-х во дворе Юшкова дома выросли две многоэтажки из неошуткатуренного кирпича: доходные дома Московского художественного общества. Подробнее — см. статья о строении 5.
Строение 8 (те же восемь этажей на цоколе) — строилось во вторую очередь. Судя по фотографии, около 1913 года этот дом еще не заложили, когда его «старший брат» был почти завершен.
Знаменитости
Дом-гигант тоже обживали деятели искусства. 69-ю квартиру занял художник-гравер Владимир Фаворский, 97-ю — символ советского авангарда Владимир Татлин, 99-ю — художник Лев Бруни, а 51-ю — футурист Алексей Крученых, который в 1912 году ввел «заумь» в русскую поэзию, сочинив стих «дыр бул щыл». Как хвастался довольный автор,
«в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».
В гостях у Крученых бывала Марина Цветаева.
В квартире 48 в 1943 году жил Дмитрий Шостакович.
Много других апартаментов опустело, когда «буржуи» начали бежать из Москвы. Тройка студентов-активистов экспроприировала всю эту жилплощадь, и так в доме появились общежития студентов ВХУТЕМАСа, или, как говорили в ту пору, коммуны.
Общежитие сто лет назад
Квартиры были распотрошены. В подъездах выкрутили лампочки. Лифты стояли, в кране не было воды, канализация не работала, как и центральное отопление. Зимой жизнь теплилась вокруг самодельной железной буржуйки с дымоходом из самоварной трубы и из колена другой, водосточной трубы, конец которой был просунут в форточку. Как говорили молодые художники,
«Топлива жрет много, а толку мало. Все тепло в окно уходит».
Каждая квартира считалась отдельной «коммуной». В комнате жило от двух до шести человек, а одна, самая большая, служила всем студентам мастерской, столовой и дискуссионным клубом. По утрам здесь пили «чай» — обычно это была кружка кипятка с сухариком или прозрачным ломтиком моркови, которая казалась изумительно вкусной.
Тремя словами: холод, голод и энтузиазм. Учились, спорили и стенгазеты рисовали. Самыми боевитыми и «правильными» считались стенгазеты из «коммуны № 1», где поселился партактив. Плакаты заливались аршинными лозунгами:
«Мы буржуев и попов передавим, как клопов!»
Одной из местных жительниц была студентка Варвара Арманд… Однажды вечером в ее квартире (№ 82) послышались восторженные крики:
— Ребята! У нас Ленин!
Ленин в коммуне молодых художников
Варя Арманд была дочкой Инессы. Ленин и Крупская в феврале 1921 года решили навестить своего человека, а заодно и
«посмотреть, как живет коммуной молодежь».
Позднее этой встрече посвятили живопись, гобелен, скульптурную группу, много мемуаров и даже игровой фильм.
Ильич попробовал студенческую кашу, ощупал твердокаменные топчаны, шарахнулся от стенгазеты с лозунгом из Маяковского:
Мы
разносчики новой веры,
красоте задающей железный тон.
Чтоб природами хилыми не сквернили скверы,
в небеса шарахаем железобетон.
– Железобетон нам на земле нужен, – удивился вождь пролетариата.
Тут он узнал, что Пушкин был «буржуем», а Некрасов «устарел», и познакомился с полотнами абстракционистов. Потом выговаривал Луначарскому:
– Хорошая у вас молодежь, но чему вы ее учите?