Малая Лубянка, 12/7с8, 1833-35, арх. А. О. Жилярди.
Для некатоликов это «Людовик Святой», а для католиков — святой Людовик! Встретиться с королем-крестоносцем можно в Милютинском переулке: мозаичная фигура в синем облачении, в короне, с геральдическими лилиями, украсила алтарную апсиду храма.
Обогнем церковь! Главный фасад, в зеленом дворике, смотрит на Малую Лубянку. Вроде, все скромно, лаконично… Белый портик, обрамленный двумя крошечными колокольнями, делает небольшой ампирный храм — монументальным.
Интерьеры и святыни
Взойдем на паперть, пройдем в церковь! Внутри она окажется просторной, полной мрамора, смысла и образов.
Ряды колонн делят пространство на три нефа: такова традиционная структура западного храма (базилики). Там стоят скамьи, и большую часть службы католики не стоят, а сидят. Центральный неф кончается открытым алтарем с апсидой, которую мы уже видели снаружи. Над алтарем — Преображение Господне: копия Рафаэлева шедевра, хотя и не полная.
В правом нефе — статуя Девы Марии, а в левом — статуя святого Людовика со скипетром. С 2000 года у ее подножия хранится и частица мощей святого. По сторонам от покровителя французов на чужбине стоят скульптуры святых Бернарда Клервосского, Франциска Сальского, Жанны д’Арк, Терезы из Лизье. Стены украшает серия прекрасных горельефов с эпизодами Крестного пути. Все это сохранилось с XIX века.
В западной части церкви есть иконы, потолок расписан сложным орнаментом. В одном из окон правого нефа сохраняется витраж 1883 года «святой Иосиф». Остальные выбило взрывной волной от бомбы, упавшей в начале войны. Соседний храм святых Петра и Павла тогда был почти разрушен.
«А все Кузнецкий Мост и вечные французы»
Две католические церкви разделяла всего сотня сажень. Малая, Сен-Луи, предназначалась для французов, а большая, Петропавловская — для всех остальных (преобладали немцы, а потом поляки).
Началось же все в 1789 году… нет, с революцией история не связана. 5 декабря Екатерина II писала московскому главнокомандующему:
«Ответ, вами сделанный предварительно на прошение французов в Москве обитающих, о дозволении построить им церковь римского закона, Мы приемлем за благо: но что касается до назначения к тому удобного места, то всего лучше было бы, если бы они нашли и избрали оное в Немецкой слободе».
Диаспоре позволили создать отдельный храм… но большинство французов жило в окрестностях Кузнецкого Моста и своих модных лавок. В Немецкой слободе давно имелась католическая церковь, для того торговцы и решили строить новую, чтобы не ездить через полстолицы. В конце концов они смогли переубедить монархиню и заложили храм в центре Москвы.
Сен-Луи освятили уже в марте 1791 — не потому, что быстро строили, а потому, что церковь была крошечной и деревянной. Тем временем во Франции у Церкви и у знати начались проблемы. Скоро в Москву хлынул поток аббатов и маркизов-гувернеров. Диаспора росла. В 1806 году французы выкупили весь этот участок.
Внезапно в католическую церковь стали ходить русские дворяне…
Скандал в Ростопчинском семействе
Жаркое лето 1812 года. Пока главнокомандующий Москвы сеет патриотизм и ненависть к французскому, жена его ходит на мессу во французский храм к французу-настоятелю. До синего дворца по прямой 80 метров, между усадьбой губернатора и церковью — лишь Малая Лубянка. Такова тайная боль Ростопчина.
Аббат Сюррюг обратил в католичество его супругу, та — обратила дочь. Федор Иванович до конца жизни будет припоминать это Екатерине Петровне:
«только два раза ты сделала мне больно…»
Адриен Сюррюг всего пять лет был настоятелем Сен-Луи, но «отвратил от православия» нескольких видных аристократов.
Во время оккупации
В сентябре 1812 настоятель спас храм от своих же соотечественников. Сюррюг вышел навстречу мародерам в полном облачении, с распятием в руках, и тогда доблестное войско отступило. Как и многие московские французы, отец Адриен не питал симпатий к Бонапарту и отказался уходить вместе с Великой армией на запад. На это предложение он отвечал:
«Я не могу покинуть свою паству, потому что я могу им быть еще полезен».
Пытаясь как-то выручить лишенных крова и одежды, Сюррюг пережил нервное потрясение и в декабре того же года умер, завещав остатки сбережений пострадавшим от войны. Так возник приют при храме.
Кто и когда выстроил церковь?
Третьей волной французской эмиграции стали Наполеоновы бойцы — те, кто шел грабить, а потом остался жив после чудовищного отступления и плена. Московская община выросла и больше не вмещалась в храм. Кроме того, она разбогатела: коммерсанты знали, что продать галломанам-дворянам. Поднялись торговые дома Леве, Депре, Катуаров…
Каменный храм, сохранившийся до наших дней, заложен 3 апреля 1833 года и освящен 23 ноября 1836… или 24 ноября 1835?
Отделкой церкви руководил скульптор Сантин Кампиони, который жил в то время совсем рядом, в Сретенском переулке. Когда-то он украшал Гатчинский дворец, а теперь, как предполагают, создал беломраморный алтарь. В деле еще участвовал Иван Витали — автор фонтана на Театральной площади.
Зодчим был Алессандро Жилярди, который позже выстроит и Петропавловскую церковь в Милютинском переулке. В соавторы к «Александру Осиповичу» нередко добавляют его куда более известного кузена Доменико Жилярди. Автор Опекунского совета покинул Россию в 1832 году и не мог в 1833 возводить Сен-Луи… но ведь известны и альтернативные даты строительства церкви: 1827-30.
На мраморной доске у алтаря есть еще надпись на латыни с четвертой (!) датой, датой освящения: 1849. Неясно, то ли храм так много лет отделывали, то ли провели ремонт. Вот как бывает непросто отвечать на наипростейший вопрос «кто и когда построил церковь?».
К середине XIX века храм перестал быть исключительно французским. Здесь играл на органе русский чех Иосиф Геништа — знаменитый в свое время композитор. И все же, в основном, община оставалась «франкофонной». В начале XX века в Сен-Луи числилось 2700 прихожан во главе со «стальным королем» Юлием Гужоном, жившем в соседней усадьбе.
Это был островок de la belle France. Пресса писала (1902 год):
Вчера французская колония в Москве праздновала свой национальный праздник, обычно справляемый во Франции 14 июля по новому стилю. Торжество проживающих в Москве французов началось богослужением во французской церкви св. Людовика, весь портал которой был убран по карнизам и колоннам группами французских национальных флагов.
«Весь мир насилья…»
5 августа 1918 года начались массовые посадки французов: их отправляли в концлагеря в качестве заложников. В 1919, при поиске «подземных ходов» с мифическим «оружием», чекисты разворотили алтарь. В 1922 удалось выкупить святыни, которые конфисковали «для помощи голодающим». Взамен прихожане передали в разы больше — все то серебро, что оставалось у них дома.
В том же году в приходе кончились священники (высланы за границу), а в 1924 году на территории СССР не осталось католических епископов.
И тогда Ватикан провернул секретную операцию…
Под зонтиком французского посольства
В октябре 1925 прихожан обрадовал приезд священника-иезуита Мишеля д’Эрбиньи. Правда, они не знали, что на самом деле д’Эрбиньи — епископ. Не знали этого и представители всевидящей Лубянки. Так, в Сен-Луи, под носом у спецслужб, произошла хиротония: в новые епископы рукоположен был Эжен Неве. Когда последний предстал перед паствой в полном облачении, советы попытались выслать иерарха из страны. Однако это оказалось затруднительно, ибо отец Неве числился при французском посольстве.
Так в стране сохранилась католическая иерархия, хотя к 1938 году на территории РСФСР осталось только два католических храма: Лурд в Ленинграде, Сен-Луи в Москве.
Лубянскую церковь большевики все-таки постеснялись закрыть. Это был храм французского посольства, и сюда ходили дипломаты с интуристами. Пришлось его оставить как витрину: мол, у нас тоже «свобода вероисповедания».
Что не мешало властям делать мелкие и крупные пакости.
Пять ограблений и дипломатический скандал
В 1934-45 годах в церкви святого Людовика служил приехавший из США отец Леопольд Браун, который позже описал собственные приключения в атеистической империи. На первой лавке церкви, закинув ногу на ногу, сидели шпики, знавшие всех прихожан. Каждый, кто вошел в ризницу поговорить со священником, ставился на заметку. Вслед за автомобилем отца Леопольда ездили «ангелы-хранители» с Лубянки. Американскому «шпиону» устраивали мелкие автомобильные аварии, воровали у него дрова, чтоб спровоцировать на драку, и т. п.
В рождественскую ночь 1940 года «неизвестные» взломали храм, осквернили алтарь… и оказалось, что это только начало.
«Пятое «ограбление» за четыре месяца было снова совершено ночью; предполагалось, вероятно, что оно должно было нас добить. Единственное, что осталось в церкви, — это скамьи, люстры и груда церковной одежды, залитая мочой и разбросанная на полу ризницы. Но еще страшнее было вновь с ужасом видеть дверцу дарохранительницы на главном алтаре открытой, а Пресвятые Дары рассыпанными по алтарю. Бронзовая рама дарохранительницы была выломана… На этот раз была пробита дыра в дубовой панели двойной двери, выходящей на Малую Лубянку, шум пробиваемой двери должны были слышать во всех близлежащих домах».
Простые воры побоялись бы Лубянки: не составляло труда догадаться, кто стоит за святотатцами. И тогда опытный американец использовал свои связи с журналистами.
«Через несколько часов Берлин, Нью-Йорк, Вашингтон, Токио, Париж, Калькутта и весь мир узнали, что в Москве пять раз подряд была ограблена церковь Святого Людовика».
После того, как посыпались ноты протеста,
«МИД внезапно объявил о неожиданном «аресте» пятерых «грабителей»»
Отец Браун съездил на Петровку 38, хотя умного священника не обманул этот спектакль. Грабежи кончились, а церковь переосвятили.
После войны вновь закрутили гайки, услали отца Леопольда в Америку и репрессировали старосту Алису Отт, которая была душой общины. В 1941 году она каждую ночь дежурила на крыше храма, берегла его от «зажигалок». Дочь, тоже арестованную, довели до сумасшествия.
Даже в 1980-х перед входом в храм висели камеры. Во время перестройки камеры исчезли: их разбили камнями мальчишки.
Аденауэр, Де Голль и мать Тереза
Сен-Луи связан с известными католиками, приезжавшими в СССР в середине XX века.
В 1955 году храм посетил канцлер ФРГ Конрад Аденауэр.
В 1947 — премьер-министр Франции Жорж Бидо.
Как вспоминает отец Браун, здесь молился Шарль де Голль, который приезжал в Москву во время войны.
Впрочем, в обычные дни церковь была немноголюдна. Десятилетиями тут служил старенький священник Станислав Мажейка, которому в 1980-х перевалило за восемьдесят. Как сообщали очевидцы,
«на рядовых службах мало присутствующих и вместо хора играет музыкальная запись».
С конца 80-х община стала возрождаться и быстро расти. В жизни прихода произошли большие события.
В знаменательный день 11 июня 1988 г. кардиналов в пресвитерии храма было больше, чем священников и министрантов. Такого не видывал ни один приход на территории СССР и даже дореволюционной России.
В конце 1988 г. в храме о. Станислав призвал всех оказать посильную помощь разоренной землетрясением Армении. В эти же дни через Москву, а значит и через наш храм, туда направлялась со своими сестрами Мать Тереза. Многие просили ее благословения, а отец назвал ее (за глаза, естественно) святой.
В наши дни
Церковь полна молящихся, службы проходят в разные часы на русском, французском, итальянском, английском и вьетнамском языках.
В 1990-х новый французский настоятель провел большой ремонт, установил новый орган, обновил росписи на сводах и заменил лавки. К сожалению, в этот момент церковь утратила некоторые интересные элементы интерьера — например, таблички с благодарственными надписями XIX и начала XX века.
В 2017-18 годах были бережно отреставрированы фасад и интерьеры — этот проект стал лауреатом конкурса «Московская реставрация» сразу в нескольких номинациях.
Наружность здания почти не изменилась со времен строительства. Осталась в идеальном состоянии даже нивелирная марка 1877 года (один из реперов, на основе которых создали карту города с рельефом. Таких марок было в Москве более двух тысяч, сохранилось — только три десятка.
О приходских домах
Вокруг храма выросла целая семья приходских зданий. Некоторые постройки исчезли еще до XX столетия, еще одну — на месте «нового» корпуса телефонной станции — сломали к 1970-м. Сохранились французская школа (Милютинский, 7А), приют святой Дарьи с солнечными часами (Малая Лубянка, 12с1), еще одно здание богадельни, где потом жил художник Ситников (Малая Лубянка, 10), дом органиста Гедике (Малая Лубянка, 12с4) и второй приходской дом (Малая Лубянка, 12с2).
Это нереализованный проект перестройки храма св. Людовика. Точно показаны все приходские дома. 1 — храм. 2 — французская школа (Милютинский пер., 7а). 3 — приходской дом, где жил органист Гедике (Малая Лубянка, 12с4). 4 — приют святой Дарьи с солнечными часами (Малая Лубянка, 12с1). 5 — еще один, частично сохранившийся приют (Малая Лубянка, 10). 6 — приходской дом (Малая Лубянка, 12с2). 7 — несохранившийся приходской дом на месте «новой» телефонной станции.
Сейчас уже непросто разобраться: где квартировали в середине XIX века другие известные люди — палеонтолог Карл Рулье, издатель Огюст-Рене Семен? Где в 1915 году был детский сад для самых маленьких французов (3-7 лет), польское гимнастическое общество или литовское вспомогательное общество во главе с известным поэтом Юргисом Балтрушайтисом?
Эти дома отняли у прихода в 1919 году, и они потеряли связь с храмом святого Людовика.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.