Петровский бульвар, 8с2, 1786
Эта статья была на моем дзен-канале
Древнейший дом на Петровском бульваре связан со многими историческими личностями — от Павла I до Леонида Андреева.
Пять домов
На бульвар смотрят главный дом (строение 2), правый и левый флигели (строения 1 и 3). Полукруглый усадебный двор замыкают в глубине квартала две других постройки: юго-восточный флигель и конюшня. Позади них зеленел сад, застроенный в 1920-х, там теперь посольство Алжира.
Усадьба в стиле классицизм создана в 1786 году. Проект приписывают Матвею Казакову. Действительно, чертеж попал в Казаковские альбомы, однако мастер в них включал не только собственное творчество.
Флигели позже выстроили заново, зато центральный дом сейчас почти такой же, каким был двести с лишним лет назад. Некоторые его детали — декор боковых арочных окон, балкончик — восстановили после перестроек середины XIX века реставраторы, не восстановлен только оригинальный подъезд на колоннах.
Малым строениям мы посвящаем по статейке, но историю усадьбы в целом расскажем в этом тексте, вместе с очерком о главном здании.
Морские офицеры
В 1740-х этим двором владел князь Михаил Белосельский — вице-адмирал и фаворит царевны Екатерины Иоанновны. Карьеру он построил не благодаря, а вопреки своим амурам: узнав, что любовник покойной сестры не держал язык за зубами, императрица Анна Иоанновна сплавила моряка навечно в Оренбург — «строить флот» (в континентальном Оренбурге!).
Вечная ссылка оказалась кратковременной, и при Елизавете произошло что-то необъяснимое — князь Белосельский за семь лет скакнул из майоров в вице-адмиралы. В конце 40-х Михаил Андреевич был докладчиком императрицы по всем адмиралтейским делам.
В 1749 году двор Белосельского перешел к флота капитану Грязнову, при котором среди деревянных хором появились не дошедшие до нас каменные «палатки». В 1770-х через дочь Грязнова это владение перешло в род Татищевых.
Ростислав
Отец русской истории и уральской металлургии Василий Татищев здесь не бывал: дом появился после его смерти. Подобно многим сыновьям больших родителей, Евграф Васильевич прожил ничем не примечательную жизнь.
«Он был очень умный человек, и сердцем не то чтобы злой человек, но превзбалмошный и прегорячий: чуть что не по нем сделает человек, того и гляди что закричит: «Плетей» — и живо велит отодрать на конюшне».
Так говорит его внучатая племянница Елизавета Янькова в «Рассказах бабушки». Она же сообщает, что Евграф Татищев был хозяином «каменного дома на Петровском бульваре» и до своей смерти (1781) успел там принять наследника престола — будущего Павла I. Многие краеведы верят…
Похоже, бабушку подвела память (внук записывал за ней в 1850-х), ибо, по документу XVIII века, дом построили в 1786 году, участок же в 70-х получил через брак не сам любитель плетей, а его сын — Ростислав.
Имя из древних летописей, чрезвычайно странное для человека XVIII века, дал младенцу дедушка, трудившийся в ту пору над «Историей Российской» (1742 год).
Стендаль и Павел I
Возведя особняк, который удивил Москву, Татищев-внук мог в нем принять (возможно, в 1797 году?) Павла I.
«В этом доме была зала довольно высокая, но очень узенькая, с зеркальными дверьми и зеркальными окнами, что по тому времени, когда зеркала были в диковинку, считалось очень хорошо и нарядно».
Речь у Яньковой про второй этаж и зал в конце парадной анфилады: она действительно высока. В обоих этажах сделаны антресоли, и в каком-то смысле особняк можно назвать четырехэтажным.
А вот что пишет просвещенный иностранец:
«…мы осмотрели… красивый белый четырехугольный дом… где, по-видимому, жил человек богатый и любящий искусство. Он был удобно расположен, полон статуэток и картин. Были и прекрасные книги, в частности Бюффон, Вольтер, которого здесь можно найти всюду, и «Галерея Пале-Рояля»».
Это из дневника Стендаля! Если дом отождествляют правильно, то это значит, что французский классик здесь остановился в 1812 году. Огонь обошел стороной это владение.
Татищев-внук, собрав солидную коллекцию картин, дожил до 1820 и передал усадьбу дочери Елизавете, в замужестве княгине Вяземской.
У князей
Княгиня Вяземская была начальницей Дома трудолюбия в Москве и, по одной из версий, основала будущий город Климовск. В ее доме вырос видный москвовед Сергей Любецкий — вероятно, незаконный сын кого-то из князей.
В левом флигеле (строение 3) квартировал вольнонаемный камердинер, в дочку которого, звезду столичной сцены, много лет спустя влюбится Достоевский. Шуберт-Яновская опишет в мемуарах ту усадьбу, где протекла часть ее детства (начало 1830-х).
«У княгини всем жилось хорошо. Дом был богатый, дворня большая, проживали на покое старушки, бывшие служанки княгини и ее родителей. Обращались со всеми хорошо, деликатно, звали по имени и отчеству, а молодых — Сонюшка, Танюшка и т. д. Ничего тут крепостного не было».
В парадные покои к Вяземской приходил кушать свой любимый грибной суп митрополит Московский Филарет. А для гостей иного рода — «странников и странниц» отвели один из флигелей.
«Одна монахиня, необыкновенно высокого роста, с подвязанными зубами»…
…оказалась мужчиной. После такой конфузии Вяземские отвадились пускать беспаспортных бродяг.
Глава семьи, сам князь Сергей Сергеевич, жил отдельно в нижнем этаже, наверх выходил только в экстренных случаях и роли никакой в семье не играл».
Один из сыновей, Николай Вяземский, был однокашником Лермонтова в юнкерском училище и сохранил тетрадь с бесценными автографами поэта. Единственную дочь, Варвару, княгиня «сама кормила, холила и растила», а в 1837 году дала за ней в приданое усадьбу.
Варвара Ершова стала известной благотворительницей. Первое время ее семья жила на Петровском бульваре, притом часть помещений заняли наемные квартиры.
Катуары
Жан-Батист Катуар де Бионкур бежал из революционной Франции, где его рыцарская родословная прослеживается с XIII века. В Москве он стал купцом Иваном Катуаром и основателем предпринимательской династии.
В 1852 году его вдова Анна Катуар купила у Ершовой усадьбу на Петровском бульваре, сломала крыльцо, а в 1869 переделала фасад (архитектор Александр Каминский, через столетие «казаковский» декор восстановят). В главном здании устроили контору созданного в том году Торгового дома «вдова А. Катуар с сыновьями».
Фирма продавала предметы роскоши, вина и много чего еще. Скажем, и ГУМ, и ГМИИ им. Пушкина будут строиться из кирпича, сделанного на катуаровском заводе близ деревни Верхние Котлы.
В 1873 году усадьбу унаследовали сыновья Анны Ивановны. Один из них, Лев Катуар, тогда выкупил долю брата, а в 1883 присоединил к своим владениям дом № 3 по Крапивенскому переулку.
Имя предпринимателя осталось на карте Подмосковья: перед смертью (1899 год) Лев Иванович дал средства на строительство станции Катуар между Икшей и Лобней. Странно, что при советах не переименовали!
В начале века совладельцами усадьбы были вдова и трое братьев Львовичей. Старший, Андрей Катуар, занимал левый флигель (строение 3). Средний, Георгий, быстро остыл к торговле: это был крупный теоретик музыки и композитор. В 1917 году Георгий Катуар стал профессором консерватории и не решился уезжать на историческую родину, как братья. «Затворник, поглощенный музыкой» прожил на Петровском бульваре до 1926 года и умер в левом флигеле.
В одном из флигелей на рубеже XIX и XX веков жил еще профессор медицины Михаил Черинов — весьма преуспевающий врач, который
«был женат на знаменитой итальянской певице Ван Занд и ездил в карете на паре рыжих лошадей».
Дебют Леонида Андреева
Как признается сам писатель,
«…поздравляют меня с удачным дебютом, сравнивают с Чеховым и т. п. В три-четыре дня я поднялся на вершину славы».
Леонид Николаевич был судебным репортером, публиковавшим отчеты из зала суда… читались они не без интереса, однако первая художественная вещь — «Баргамот и Гераська» — превратила Андреева в признанного литератора. Несколькими годами ранее редакторы из Петербурга возвращали «со смехом» рассказы студентика.
Успех связан с газетой «Курьер», которая публиковала и судебную хронику, и «Баргамота». Позже редакция переедет на Петровские Линии, перемена мест прослеживается по адресным книгам, но в 1898 году (литературный дебют Андреева) находилась во владениях Катуаров.
В каком из нескольких усадебных строений? У меня данных нет. Не исключены даже корпуса по Крапивенскому переулку.
Легальный марксизм
Лирика (с «Курьером» в тот момент сотрудничали еще и Бальмонт, Брюсов, Бунин…) нужна была, чтобы завлечь массового читателя — произведения ныне забронзовевших классиков в те дни просто печатались в газетах. «Серьезная» же часть издания посвящена была… пропаганде марксизма. Разумеется, «легального марксизма». Это не пресекалось.
Представьте себе, что в середине XX столетия одна из популярнейших газет Москвы из номера в номер проповедует «легальный монархизм» или «легальный троцкизм», и вы поймете, какова была великая и ужасная царская цензура, в которую (в 1930-х) мечет громы Гиляровский.
Однако критика правительства, религии или призывы к мятежу — карались, поэтому время от времени возникали проблемы. Впрочем, «Курьер» не был закрыт (как пишет Гиляровский) после публикации в 1902 году стихотворения Скитальца «Гусляр». Это случилось в 1904, после рассказа Андреева «Нет прощения» — тогда министр Плеве запретил на два месяца розничную продажу газеты (подписчики, очевидно, продолжали получать ее). Однако издание прервалось не по этой причине, а из-за финансовых трудностей. Газету перепродали, и в 1905 году она воскресла под названием «Жизнь» — это был орган левых кадетов.
Троица марксистов из «Курьера» — это Владимир Фриче, Петр Коган и Владимир Шулятиков. Статьи, которые они публиковали на исходе XIX века у себя в газете, даже советские ученые называли «вульгарно-социологическими».
«Фриче все процессы, совершавшиеся в современной ему художественной литературе Запада, упрощенно объяснял или развитием промышленности, или расцветом естественных наук».
А вот слова Шулятикова: каждая философская система
«говорит ни о чем ином, как о своих ближайших классовых выгодах и стремлениях, но говорит очень своеобразным, трудно понимаемым языком».
Например,
«Спинозовское миропонимание — песнь торжествующего капитала».
Это не юмореска, а речь интеллектуала: утверждают, что Шулятиков знал 26 языков и переводил с 16. Член РСДРП с 1895 года…
Редактор «Курьера» историк Владимир Потемкин (работал уже на Петровских линиях) станет при Сталине наркомом просвещения РСФСР, погребен у Кремлевской стены.
В нашу эпоху
В третьей четверти XX века здесь располагалась поликлиника (больные не подозревали, что эти своды помнят императора с митрополитом). В 1977 году дом с выходящими на бульвар флигелями занял НИИ рефлексотерапии. Судя по фотографиям, именно в этот момент отреставрировали фасад, восстановив утраченные в 1869 году декор палладианских окон и балкон.
В наши дни здесь находится «Научный центр экспертизы средств медицинского применения».
Главный дом сохранил историческую планировку, в том числе длинный вестибюль с хорошо освещенной лестницей и парадную анфиладу верхнего этажа. Она кончается купольным залом с колоннами.
В 2016-17 годах были отреставрированы своды и внезапно обнаруженная потолочная живопись. Восстановили золочение, лепнину.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.