Кузнецкий Мост, 13/9с1, 1892, арх. А. С. Каминский. Доходный дом П. М. и С. М. Третьяковых
Каминский и Третьяковы
На углу — ослепительный «дом-терем» под пятью шатрами. Кровли увенчаны ажурным парапетом, коваными гребнями и флюгерами. В дробном декоре стен искрится допетровская старина: колонки с дыньками посередине, пояса поребриков…
Это — детали! Если взглянуть на фасад в целом, чувствуешь то, чего в аутентичном русском зодчестве не было: абсолютную симметрию. Симметрия пришла из канонов классицизма.
Один из выдающихся памятников русского стиля в русле московской эклектики возвел в 1892 году Александр Каминский. Заказчиками были братья Третьяковы — те самые, создатели всеми любимой галереи… Их сестра Софья вышла замуж за Каминского, который стал, можно сказать, семейным архитектором: Александр Степанович отстроил и ансамбль Третьяковского проезда, и Третьяковскую галерею.
Карьера зодчего оборвалась из-за катастрофы в другом доме на Кузнецком Мосту (1888 год), но Третьяковы продолжили давать зятю заказы.
От Волынского до Склифосовского
Когда-то здесь были аутентичные палаты. Пара палат торцом к Рождественке читается на плане XVIII века: они принадлежали подьячему Советову, а потом были куплены Артемием Волынским — знаменитым кабинет-министром Анны Иоанновны, которому из-за зловредного Бирона отсекли руку, язык, а потом и голову. Дворец Волынского на Рождественке (теперь это МАРХИ) вернули дочери вельможи, вышедшей замуж за графа Воронцова.
Во второй половине XVIII века на углу Кузнецкого моста построили одно длинное здание и сдали его в аренду купцам: так начинались «магазины моды», которые сделали улицу знаменитой. Этот кусок Воронцовской усадьбы унаследовала богатая помещица Ирина Бекетова. Ее сын, полковник Платон Бекетов, скорее всего, жил в угловом доме. На рубеже XVIII и XIX веков Платон Петрович тут устроил лучшую в Москве типографию. Рядом, в одном из зданий будущего пассажа Сан-Галли,
«между чепцами и шляпками открылась… книжная лавка – сборный пункт всех московских писателей того времени».
Качество бекетовских книг было таким высоким, что помещик, кажется, печатал их себе в убыток. На заре XIX века Платон Петрович издавал крамольного Радищева и сборники портретов выдающихся русских людей. Чтобы опубликовать эти портреты, Бекетов организовал школу крепостных граверов.
С 1840-х угловой дом (как и дворец Волынского-Воронцовых) принадлежал факультетским клиникам Московского университета.
«В помещении, где была типография Бекетова, стояли в анатомическом кабинете, страшно оскалив зубы, человеческие скелеты».
В том же здании находилось общежитие студентов и квартиры преподавателей. В 1880-х здесь жил профессор Николай Склифосовский, который внедрил в хирургической клинике асептику: врачи начали обеззараживать повязки и инструменты. Спасительное новшество отсюда распространилось по всей России.
В 1884 году квартира Склифосовского попала в газеты, но не из-за заслуг Николая Васильевича. Воры пролезли через форточку, нашли в комнате ключик от буфета и вынесли столовое серебро. Профессор не бедствовал!
Корпус на углу двух улиц выглядел вот как (панорама из двух снимков 1879-80 годов):
К 1890 году клиники переехали на Девичье поле. Дворец заняло Строгановское училище, а наш угловой участок продали братьям Третьяковым, которые снесли двухэтажное здание и возвели то, что мы видим.
Дом-терем еще не был завершен, а помещения уже «забронировал» банк «Лионский кредит».
«Лионский кредит». Сестры фабриканта Шмита
Третий этаж заняли три квартиры по 6, 7 и 8 просторных комнат. В этих квартирах жили лучшие московские фотографы Карл Фишер и Александр Эйхенвальд. В обоих крыльях первого этажа обосновались магазины. Центральный холл и правую часть второго этажа занимал самый мощный арендатор — французский банк.
Здесь, например, лежало наследство Николая Шмита — фабриканта-революционера, который в 1905 году сколотил «дружину» из своих рабочих. В тюрьме неопытного Шмита раскололи: он открыл тайны восстания охранке, после чего заболел психически и при загадочных обстоятельствах погиб. На словах Шмит «завещал» деньги из «Лионского кредита» на благо революции, по закону же они переходили к брату и сестрам.
Пятнадцатилетнего брата ленинцы запугали и заставили отказаться от своей доли в пользу сестер, а несовершеннолетняя сестра, вступив в фиктивный брак с революционером, передала деньги РСДРП(б). Агент большевиков забрал их из нашего здания на Кузнецком Мосту и перевел в Париж.
Партия несколько лет жила на эти средства. Правда, из-за них вспыхнула свара между большевиками и меньшевиками: деньги-то были завещаны «на революцию», а не одной ленинской фракции.
Другая сестра фабриканта вышла замуж за еще одного ленинца, и вдруг они… раздумали «сдавать валюту». Товарищи были страшно возмущены!
Легендарные подвалы
Через десятки лет работники прокуратуры отвели краеведа Якова Белицкого в подвал, где «Лионский кредит» хранил документы и ассигнации. Как утверждали прокуроры, до революции этот подвал заливали водой (!) каждый вечер: стихия-де предохраняла от воров герметичные сейфы.
Это похоже на легенду. Возможно ль было дать гарантию, что не возникнет никакой протечки? Влага таит не меньшую опасность для бумаг, чем злоумышленник. Да и для дома это неполезно.
Как защищались от воров в реальности?
Апрельским вечером 1906 года «Лионский кредит» был уже полупуст, и в залах начали уборку. Малограмотные полотеры нашли две интересных кнопочки и начали в них тыкать. В зал ворвалась охрана, двери заблокировали, публика в панике заметалась…
Сигнализация уже в то время связывала банки с полицией.
Дациаро и другие
Со стороны Кузнецкого Моста первый этаж занимал магазин Товарищества Ж. Блок, где можно было купить граммофон, швейную или печатную машинку.
В другом месте (похоже, правое крыло, со стороны Рождественки) магазин фабрики Вл. Гостынский и К торговал модной в те времена железной мебелью. Ему на смену пришел «Энфильд», в котором продавались «самодвижущиеся экипажи» и запчасти к ним. Тут же открылся первый в Москве клуб лыжников.
Место Товарищества Ж. Блок в левом крыле занял известный магазин Дациаро.
Этот «бренд» появился еще в 1830-х, когда итальянец Джузеппе Дациаро открыл на Кузнецком Мосту литографическую мастерскую. Правда, гравировать в России оказалось невыгодно, и коммерсант начал сотрудничать с парижской типографией, а сам давал художникам заказы, торговал созданными эстампами. Литографии Дациаро стали окном в Европу для российских горожан и окном в прошлое — для нас. Сколько московских видов середины XIX века спасли эти картинки от забвения!
«Нет — мало! мало! слишком мало видов сохранили!» — стонет краевед…
В 1840-х магазин Дациаро работал на месте пассажа Попова, в 1890-х — в доме Купеческого общества, а в 1908 году переехал сюда, к Третьяковым. В то время основателя, конечно, уже не было в живых, делом руководило третье поколение семьи Дациаро. Один из наследников жил рядом с магазином, на верхнем этаже, в семикомнатной квартире с 16 окнами.
Внизу, вместе с эстампами и гравюрами, предлагали «рисовальные принадлежности», а на витринах сверкали новинки — например, репродукции новых картин знаменитых художников.
Наркомат юстиции
Место «Лионского кредита» занял Наркомат юстиции. Сохранилось письмо Ильича наркому Курскому о задачах наркомюста (1922 год):
«Усиление репрессии против политических врагов Соввласти и агентов буржуазии (в особенности меньшевиков и эсеров); проведение этой репрессии ревтрибуналами и нарсудами в наиболее быстром и революционно-целесообразном порядке; обязательная постановка ряда образцовых (по быстроте и силе репрессии; по разъяснению народным массам, через суд и через печать, значения их) процессов в Москве, Питере, Харькове и нескольких других важнейших центрах; воздействие на нарсудей и членов ревтрибуналов через партию в смысле улучшения деятельности судов и усиления репрессии; — все это должно вестись систематично, упорно, настойчиво, с обязательной отчетностью».
Рефреном тут звучит: репрессии, репрессии, репрессии…
Я спросил у Сталина…
В 1930-х в Третьяковском доме располагались журналы «Октябрь» и «Рост». «Октябрь» возглавлял известный писатель Александр Серафимович, «Рост» — драматург Владимир Киршон.
Владимир Михайлович написал «Я спросил у ясеня…» (но на другую мелодию — песенка была не грустная, а юмористическая). В «серьезных» же его произведениях речь шла о классовой борьбе. С жаром, достойным критика Латунского, Киршон травил Булгакова и призывал расстрелять философа Лосева.
Рассказывали, будто бы Киршон однажды подбежал к вождю:
– Я слышал, вы вчера были на моей пьесе «Хлеб» во МХАТе. Мне очень важно узнать ваше мнение.
А Сталин якобы переспросил:
– Вчера? Не помню! В 13 лет посмотрел «Коварство и любовь» Шиллера – помню. А ваш «Хлеб» не помню.
Прокуратура
В 1922 году, по инициативе Ленина и Крыленко, создали независимую прокуратуру. Большинство тогдашних деятелей возражали: «зачем нам прокурор, когда есть революционная целесообразность? не подчинить ли прокуроров местному партийному начальству?».
Нарком юстиции по совместительству стал главным прокурором республики. А в 1930 году помещения Наркомюста (бывший «Лионский кредит») передали Московской областной прокуратуре. Она здесь оставалась до начала XXI века.
Вкладчики МММ пришли в прокуратуру. Фотография 90-х:
Рядом в начале нынешнего века работал ресторан и сауна с бассейном.
Золото и чугун
Роскошь времен Третьяковых мало-помалу меркла и уничтожалась. Уже в постсоветский период дом четыре года простоял без отопления. Кровля то протекала, то горела (в 2008, уже во время реставрации, тут был большой пожар). К счастью, фрагменты интерьера время пощадило, сохранились также чертежи Каминского.
Это позволило команде реставраторов во главе с Александром Студеникиным восстановить внутреннюю отделку, а также крышу здания.
Восстановили двери из дуба и чугунную лестницу от «Братьев Бромлей» с мраморными перилами. По образцу гобеленов «Лионского кредита» создали обои с золотым орнаментом.
Отреставрировали потолочные лепнины и уникальную ажурную антресоль-галерею из магазина «Дациаро». Воссоздали люстру XIX века, изготовленную, как предполагают, по эскизам Александра Бенуа.
Когда реставрация закончилась (2011 год) дом Третьяковых приобрел Банк Москвы, уже владевший зданием напротив (Рождественка, 8/15с3). В 2016 года Банк Москвы вошел в состав ВТБ.
© Дмитрий Линдер. Перепечатка текстов с linder.moscow без разрешения автора не допускается.